***
Мы стояли за честь. Мы дрались в рукопашной.
Вылетали из седел в ревущий закат.
Нас на Калке разбили так дико, так страшно,
Что тогдашние раны доныне болят.
Мертвых было не счесть. Уцелевших – десятки.
Воронье – наш обоз на обратном пути.
Не бросали друзей, не бежали из схватки –
Возвращались кромешную весть разнести,
Чтоб очнулись князья и успели сплотиться,
Чтобы в кузнях быстрее ковали мечи…
Нам плевали юнцы в почерневшие лица,
Нас лишали голов удальцы-палачи.
Мы ушли в свою тень без молебнов и флагов,
Обреченность геройства постигли сполна,
А в крови век за веком багрянится Калка,
Как у всех, кто туда угодил после нас.

***
Никакие трактаты нам
Не заменят азы наития,
Бьем поклоны в церквах и шаманский творим обряд.
Люди веруют сразу во все подряд -
И в пророчества майя, и в новых умов открытия,
Кто Ванге, кто духам, кто в скорое «Аз воздам».
В эфире и треск, и гам,
День – хлынул, но в чем прожить его?!

***
Серый холод июня. Удовольствуюсь малым –
Попытаюсь на горы посмотреть из окна.
Ощущенье такое, будто солнце не встало
Или встало, но где-то, вдалеке, не для нас.

***
То не срам, не унижение, братья,
Что на наших животах пировать им,
На телах и душах, адовых муках.
То не гибель - воскрешенье – во внуках.
Тем за казни отвечать, гвозди в ранах,
Кто полки свои не двинул на хана,
Не дружины посылал, а подарки.
Их – не нас Орда разбила на Калке.
Мы же, вырваны из сечи арканом,
Не смиряли сердце пред басурманом,
И за это, ставши болью единой,
Умирали дольше Божьего Сына.
Он судья нам.  Он и Матерь-Отчизна.
За спиною у растерзанной рати
Ни один не отсидится предатель,
Выходить им – порознь – в крови потоки.
Бог судья им. Он и наши потомки.

***
Мне чуется, что я иду к концу,
Отсюда бесконечные обиды
За всех, что так стремительно забыты
В их честном подражании Творцу,
Служеньи тем, кто рядом время мнет
И сильными, и робкими шагами,
В своих вчера мы значились богами –
Когда Олимпом виделся восход!
Нас всасывало в черную дыру,
А мы тянули взгляд к заре огромной,
Под нею смерть нам не казалась черной –
Красна она у павших на миру!
Не может быть невозвращеньем смерть,
Коль вечность – вот, в картинах и страницах…
Все небо в моих самых лучших птицах –
Стрижах. Но мне за ними не поспеть.

***
Авдуевским.
Еще не все покрыто взрывами
В лихом пятнадцатом году:
В кофейне девушки красивые
Готовят вкусную еду,
Зной краски выжег и движения,
Все вязнет в нем, и звук и шаг,
А мы играем день рождения.
Как будто так. Да будет так!
Вновь погуляем на планете мы
С азартной силой молодой
Через квартал от лихолетия,
В мирке с живительной водой.