Экстремистские заявления ряда лидеров крымскотатарского меджлиса вызывают естественное недоумение: как можно претендовать на роль общественных вождей, не зная истории своего народа? Назвав крымских татар не просто коренным, но естественным коренным народом на полуострове, объявив прочие народы Крыма народностями, у которых быть не может равных прав с крымскими татарами и которым лучше бы самим убраться восвояси на «исторические родины», пока их не вышибли туда силой, ортодоксы посягают на мир еще в одном многонациональном регионе планеты.
На территории Крыма веками существовали разные племенные союзы, государственные объединения. Самые коренные из коренных жителей – киммерийцы и тавры – следа в истории не оставили, им мы обязаны, в основном, древним мы названиям полуострова: Киммерия, Таврида, Таврика.
Немногочисленные таврические племена, промышлявшие набегами и пиратством, растворились в массе новых поселенцев — скифов и греков. Первые обосновались в степной части полуострова, вторые — вдоль побережья, и отношения скифских царей с античными демократами в разное время складывались по-разному. Обе державы просуществовали бок о бок не одну тысячу лет, в течение которых Таврида вбирала в себя все новые ответвления могучих миграционных потоков. Хазары, сарматы, готы, гунны, аланы, оседая здесь, вносили свою лепту в формирование новых этносов и культур.
В 1223 году, после битвы на Калке, в пределы Тавриды прорвалась часть Ногайской Орды, племена, именуемые монголами, хотя в конгломерате их именно монгольского элемента было немного. Разрушив, что смогли, пришельцы повернули на север, и лишь в середине XIII века на полуострове образовался один из улусов Золотой Орды с наместничеством в Солхате (ныне Старый Крым). В ходе предшествующих этому событий хану Ногаю удалось разрушить до основания Херсонес – столицу крупной для той эпохи державы, и центрами противостояния степнякам стали княжество Феодоро и Капитанство Готия, основанное все в том же XIII столетии выходцами из Генуи.
Обратимся к свидетельству историка XIX века А. Рамбо, у которого не было нужды окрашивать седую старину в цвета модных веяний: «Прибывшие на полуостров монголы нашли там остатки древних народов: готских, эллинских, а также армян, евреев и преимущественно евреев-караимов, которые утверждают, будто поселились за 5 веков до Р.Х., на скалах в городах Чуфут-Кале и Мангуп-Кале; наконец, встретили еще генуэзцев в Кафе. Большая часть прежнего населения, кроме евреев и итальянцев, была поглощена пришельцами. Потому татары северных частей Крыма представляются чистыми монголами, тогда как живущие в южных горах кажутся готами и греками, принявшими ислам».
Современные исследователи также отмечают существование двух этнических типов крымских татар, принадлежавших как бы к двум разным расам: один из этих типов возник в результате смешения новых пришельцев со скифами и хазарами, второй – от слияния их с готами, аланами и греками.

Крымское ханство оторвалось от Орды и обрело самостоятельность в 1440 г., но пограничный рубеж между ним и южными соседями проходил по верхнему течению реки Бельбек. Потребовался специальный указ хана Сахиба I (1532 – 1551 гг.) с повелением снять колеса с кибиток, чтобы превратить кочевников в земледельцев.
С южными соседями выгодней было торговать, и по весне крымские татары отправились в набег на соседей северных. Но XV век стал для полуострова временем тяжелых испытаний: в 1475 г. под натиском турок на 600-й день осады пала генуэзская твердыня Кафа, считавшаяся неприступной, а через полгода – княжество Феодоро, более известное под названием Мангуп или Крымская Готия. Под протекторат Турции попало и Крымское ханство, владыки которого, впрочем, уже имели немалый опыт использования межгосударственных и религиозных разногласий с пользой для себя.
Своеобразная дружба, которую вернее было бы назвать деловым партнерством, существовала между Великим князем Московским Иваном III и ханом Менгли-Гиреем в течение всей жизни обоих властителей. Менгли-Гирей охотно помогал Великому князю в борьбе как против Литвы и Польши, так и против Сарайской Орды. «Крымский хан яростно напал на хана Большой Орды и в 1502 г. так разгромил это царство, что развалины Сарая, Батыевой столицы, сделались с того времени жилищем ящериц», – сообщает в своей истории «независимый эксперт» А. Рамбо. Иван III в долгу не остался: взяв Казань, он отдал царство Казанское племяннику своего верного союзника.
После смерти Ивана III отношения между Московским, Варшавским и Бахчисарайским дворцами изменились. Тот же Менгли-Гирей взял сторону Литвы против сына своего приятеля Великого Князя Василия, а при наследнике Менгли — Махмат-Гирее Крым сделался непримиримым врагом России, к действиям против которой постоянно побуждал хана польский король Сигизмунд II Август.
В дальнейшем крымские татары воевали попеременно то на стороне Польши, то на стороне России, используя то одних, то других ради собственных интересов, главными из которых были добыча и пленные, – одна из основных «статей дохода» Крымского ханства. А так как крупные торговые центры располагались на юге полуострова и не подпадали под юрисдикцию Бахчисарая, то задолго до воцарения в Крыму турок между ханами и генуэзцами заключен был своеобразный «договор о ненападении», равно выгодный и тем, и другим. Ежегодно там выставляли на невольничьих рынках от 30 до 50 тысяч славян.

От разбойных набегов крымцев, как их тогда называли, славянский мир прикрылся в конце концов своего рода военным рыцарским орденом – вольными казаками. Они вполне могли дать фору воинственным подданным Гиреев. «Будучи завзятыми партизанами и пиратами, – пишет о них историк, – они с суши и с моря тревожили крымского хана и турецкого султана... Польское и русское правительство тщетно слагало с себя ответственность в этом: деяния казаков служили поводом к постоянному неудовольствию между Портою и обоими славянскими государствами; казаки были в христианском мире такими же разбойниками и корсарами, как крымские татары в области ислама». Простим еще раз почтенному автору не слишком уважительный отзыв о тех и других: те и другие были детьми своей, далеко не гуманной, эпохи, и пряные радости жизни – тонкий шелк на шаровары или молоденькие наложницы – значили для них больше, чем абстрактные духовные ценности. Вероисповедание служило только прикрытием такой «экономической политики», но исторический путь любого народа не бывает усеян розами.
Восемнадцатое столетие, как уже не раз бывало до этого, перемешало людские и национальные судьбы. Воспользовавшись интригами при султанском дворе, Екатерина II объявила Крым присоединенным к России. Но в свете неизбежного военного конфликта с Блистательной Портой императрица рассудила, что ей совсем ни к чему «пятая колонна» в лице крымских татар, и в том же 1783 году она щедро раздает крымско-татарской знати ордена, высшие титулы. В 1784 г. следует Высочайший Указ о создании крымско-татарского национального войска в составе пяти дивизионов (в каждом по одному майору, 2 ротмистра, 2 поручика, 2 прапорщика и 195 рядовых). Офицерами назначаются молодые мурзы знатного рода. Дивизионов, правда, создали только два, включив в них лучших из лучших, и до 1790 г. они отправляли службу внутри Крыма: сопровождали почту, охраняли леса и горные озера, преследовали беглых и развозили эстафеты.

Русские императоры были очень довольны службой крымских татар. И когда с началом военных действий в Европе все мусульманское население Крыма во главе с муфтием заявило о желании послужить Отечеству, Александром I учреждены были четыре крымско-татарских конных полка по образу казацких полков. До 1812 года в деле побывать им не удалось. Симферопольский и Перекопский полки стояли на границах, но в 1812-м они участвовали во всех боях и сражениях в составе корпуса войскового атамана Платова: при Мире, Романе, Смоленске, Рузе, под Можайском и Бородином и при преследовании неприятеля у Москвы. Не хуже проявил себя и Евпаторийский крымско-татарский полк, сражавшийся в рядах второй Западной армии. Позднее и вплоть до 1917 года представители знатных крымско-татарских родов служили в лейб-гвардии императоров, выходя нередко в отставку в больших чинах, «с мундиром в пенсию».
С разгромом белой армии многие последовали в изгнание вместе с бароном Врангелем. «Долго плыл вслед за пароходом белый конь поручика Селима-мирзы, пока он с болью в душе и со слезами на глазах не пристрелил его», – пишет Алифе Ашлавская о последнем «прости» Родине одного из честных офицеров, автора книги о конвойном крымско-татарском имени Ее Величества полке.
Русские офицеры крымско-татарской национальности, и покинув Отечество, остались верны ему. Тем более горько и досадно, что в период Великой Отечественной войны часть крымско-татарского населения повела себя не достойно памяти предков: нет смысла скрупулезно считать сегодня, сколько крымских татар воевало в рядах Советской Армии, а сколько — на стороне агрессора, против своих. Важно, чтобы новое поколение, обобщив многообразный опыт предков, не дало увлечь себя мнимыми приоритетами.
Очевидно, что в случае победы над СССР Гитлер никогда и никому не отдал бы Крым, тем более – татарам, которых ожидала судьба цыган, евреев, славян и прочих «недочеловеков» (тут даже готская кровь в жилах южнобережных аборигенов едва ли уравняла бы их в праве на жизнь с представителями «господствующей» нордической расы)!

Политика Отца Всех Народов, в том числе национальная, всегда строилась по принципу «Лес рубят — щепки летят». Опричники царя Иосифа провели депортацию ударно, невзирая на пол, возраст и личные заслуги людей, внесенных в «черный список». Заодно с татарами из Крыма были удалены и крымчаки, греки, караимы, которых даже не удосужились снабдить «на дорожку» ярлыком народа-предателя. (Для крымских греков это была уже вторая депортация: первую, не имея на то причин более веских, чем каприз самодержицы, произвела Екатерина II).
Нельзя не отметить, что в ключе сталинских традиций проходил и обратный процесс – массовое возвращение крымских татар на историческую родину. Современным мурзам выгодно выдавать этот тщательно спланированный процесс за проявление народной стихии, тогда как лучше самих татар никто не знает, какими методами приводили эту стихию в движение. Многие, особенно молодежь, родившаяся в Средней Азии, получившая там специальности, с которыми в Крыму делать нечего, не желали покидать свои дома. К жизни в палаточных лагерях строптивых принуждали угрозами, которые нередко приводили в исполнение. Возвращаться-то приходилось все же не с Воркуты или из Магаданской области, а из плодородной Ферганской долины, можно сказать, прародины предков, если таковыми считать только воинов-ордынцев! Не следует забывать: направляемые свыше миграционные процессы в той или иной степени затронули все народы СССР, в том числе русский. Но русский народ – молодой, этнически неоднородный, поскольку всегда был чужд идее «чистоты расы», сам являясь жертвой сталинского режима, не несет ответственности за действия сына великого грузинского народа Coco Джугашвили (сына не столько этого замечательного народа, сколько Третьего Интернационала с его «имперскими» заморочками: напоить коней из вод Ганга и насильно водрузить над планетой «Красное знамя труда»).

Свято место пусто не бывает. Массовое выселение из Крыма татар вызвало новый миграционный поток: на освободившиеся земли переселили жителей восточно-украинских сел. Из них кое-кто оказался в наши дни приверженцем новейшей исторической доктрины – об украинском происхождении всех народов Земли и, в частности, всего древнего населения Тавриды, начиная от киммерийцев. Эта доктрина – сугубо политическая – имеет к реальной истории такое же отношение, как заявление ортодоксов от меджлиса.
Ортодоксы с давних времен держались на волне самых темных и бурных человеческих эмоций, превращая обиды, гнев и неудовлетворенность во всесокрушающую ярость, направленную против ни в чем не повинных людей. Их главными козырями были и остаются национальные, языковые, религиозные различия. Опыт предков – и далеких, и близких – учит нас другому образу мыслей. Крымские татары снискали себе славу народа очень веротерпимого. По некоторым источникам, Гиреи даже выделяли христианам деньги на реконструкцию и строительство храмов, и если в момент появления в Крыму русских многие церкви превращены были в мечети, то произошло это, скорее всего, вследствие не геноцида христиан, а роста мусульманского населения под властью воцарившегося здесь полумесяца. На конец XVIII века в Крыму насчитывался миллион жителей христианского вероисповедания, а такие святыни, как Успенский монастырь в районе Бахчисарая, посвященный Деве Марии, и Георгиевский монастырь на Фиоленте служили местами поклонения как христиан, так и мусульман. Последние приходили в Успенскую обитель молиться Мириам, матери пророка Исы, а Георгиевский монастырь известен был чудотворным источником, излечивающим от многих болезней. По договоренности с монахами татары оставляли на круче коня, оружие и чалму, после чего беспрепятственно спускались к обители.

Старожилы помнят, как перед войной жили на одних улицах, бок о бок, двор в двор, представители разных крымских народов, и жили по-добрососедски. Замечательный поэт Роман Болтачев, рассказывая о своем детстве в Симферополе, не забывает упомянуть, что его друзьями были татары, греки, евреи, армяне и болгары. Дети, игравшие в одни игры, ходившие в одни школы, знали языки друг друга, хотя общим объединяющим их языком был русский. На этом языке Роман Федорович, сын расстрелянной немцами подпольщицы-болгарки, пишет свои добрые, светлые стихи, исполненные любви к людям. Ведь человеческие отношения всегда глубже и выше политических, расовых и религиозных, поскольку нет у христиан, мусульман, язычников, иудеев отдельного, только им принадлежащего Бога, как нет у нас второй Вселенной и другой планеты Земля, на которую можно депортировать неугодных, отталкиваясь от внешних, бросающихся в глаза различий.

Давайте лучше вникнем все вместе в, казалось бы, столь привычные значения слов Родина, Отечество, Отчизна. Они – не синонимы. Родина – место, где ты родился. Отчизна – земля, в которой похоронены твои отец и мать. Отечество – это земля, в которой покоятся твои предки, начиная от бабки и деда. Людей, не успевших обзавестись корнями, называют маргиналами. У нас в Крыму в силу многих объективных причин таких людей много, но их дети — уже крымчане.
Нам всем, коренным жителям полуострова, следует не кричать с пеной у рта: «Я аборигенестей», а сообща устраивать нашу жизнь, нашу общую землю. Помня, что громогласные вожаки приходят и уходят, заработав на наших распрях счета в банке и политический капитал, а земля, ее народ остаются. И от нас зависит, останемся мы у разбитого корыта или же станем сильным, сплоченным, многонациональным народом –молодым, но мудрым народом, у которого есть и будет чему поучиться!

Мария Виргинская.